|
|
|
| на базе журнала "Манифестация" |
Еще в последние десятилетия существования СССР наметился спад рождаемости в промышленно развитых районах страны. В целом, население росло за счет республик Средней Азии и Кавказа. Западные аналитики видели в этом одну из предпосылок краха СССР. Государствообразующий народ — русские — превращался в культурное меньшинство. Ныне СССР формально нет. Депопуляция же — обезлюдевание — России продолжается со скоростью около одного миллиона жителей в год, несмотря на фактический приток иммигрантов.
* * *
Проблема «межнациональных» отношений — крайне деликатна. Здесь особенно легко выйти за рамки т.н. «политкорректности». И прятать голову не поможет! Потребовал же недавно президент Татарстана в присутствии главы российского государства «голову» директора академического института, бывшего министра по делам национальностей РФ. Решение проблемы депопуляции, проведение переписи населения РФ и национальное строительство страны — вопросы теснейшим образом взаимосвязанные. Но разматывать этот клубок следует с обозначения места науки о народах — этнографии — в жизни сегодняшней России.
Прежде всего, как этнограф я могу утверждать, что упование на науку как на хранителя единственной и абсолютной истины есть одно из многих заблуждений, увы, неизбежных при любых попытках совладать с внезапно меняющейся действительностью. В науке есть не только множество, в том числе и взаимоисключающих, подходов, множество несовпадающих ориентиров, но и порой — элементарная растерянность людей-ученых перед лицом неизвестного, а часто — и страх ответственности за оценки и рекомендации политикам и управленцам. В этом отношении, директор Института антропологии и этнологии РАН В.А.Тишков отличается, как раз, и смелостью, и ответственностью и, что важно — компетентностью. Наука может только давать оценки и рекомендации. Для ряда ученых это еще и — моральный долг. Тем не менее решения принимают политики, а проводят их в жизнь управленцы. Увы, как по законам Мерфи, из всех вариантов на практике выбирается наихудший — и в самом нелепейшем воплощении.
Важно принимать во внимание, что наука о народах — этнография (этнология) — относится к числу тех областей знания, где каждый непрофессионал имеет свое суждение, как в футболе. И все же для массового читателя наших дней и особенно для политиков и управленцев очень важно понять, что процессы в сфере «этнического» («национального») чаще всего являются не столько причиной, сколько следствием процессов иного рода. Это — форма, в которой какое-то явление или целый их комплекс вырываются на поверхность, в повседневную жизнь. Можно взять пример Чечни, где основной узел проблем оказался завязан изначально (для нынешнего кризиса) на проблемы социальные и экономические. Что можно ожидать от значительной по численности группы населения с весьма непростой по отношению ко всей стране и к реальным соседям историей в условиях полностью разрушенного хозяйства! Как можно было загнать этих людей в угол и не задумываться о последствиях! Впрочем, и в целом по стране всплеск «межнациональной» напряженности следует искать не столько в «имперской» природе советского общества, сколько в системном кризисе, поразившем СССР, в ошибках стратегии выхода из этого вовремя неосознанного кризиса, в моделях реформирования многонациональной державы. Уместно напомнить, что за три поколения жизни в условиях СССР советский народ превратился в самостоятельный, отчетливо осознаваемый большинством населения «супер-этнос» — главный в самоопределении почти всех граждан страны. Однако советская идентичность, сама реальная база ее существования в лице единого государства были искусственно разрушены — через политическое, идеологическое, экономическое, а местами — и военное насилие. Вот — истинный механизм всплеска «межнациональной напряженности». Реальные проблемы — не в отношениях между «этносами», а — внутри советского (а теперь — пост-советского) общества, в его региональных подразделениях, ставших либо «суверенными» государствами, либо «субъектами РФ», не будучи готовыми к самодостаточной и самоценной жизни.
Одним из самых тяжелых и явно недостаточно осознаваемых следствием распада СССР стал идеологический вакуум, исчезновение объединяющей население системы взглядов и ориентиров, делающих данное общество полноценным, а действующее в нем государство — легитимным в глазах населения. Никакое «правовое государство» без таких более или менее формально признанных общих ориентиров существовать не может. Ни о какой реальной демократии в таком обществе и государстве говорить не приходится. Все управление превращается в более или менее прикрытое демагогией манипулирование общественным мнением и общественным поведением. Отсюда, кстати, столь давно констатируемая «электоральная апатия» населения на пост-советском пространстве.
Естественным заменителем, «суррогатом» идеологии стал для бывших граждан СССР миф о возрождении «национальных» традиций, о построении вновь образовавшихся государств на восстановленной связи с историческим прошлым — как если бы жизнь предшествовавших трех поколений проистекала вне истории! Радикалы, в том числе и из мира науки, включая и «канонизируемую» ныне Г.В.Старовойтову, заговорили о грядущей эре «моноэтничных» государств, о праве этносов на самоопределение. В перспективе это была бы война всех со всеми. Очевидно, что для России это означало бы ускоренное и кровавое погружение в небытие.
На сегодня иной идеи для России, кроме «имперской» — в более или менее жестком варианте — не существует. Речь идет о том варианте «империи», о том осознанном самоограничении свободы, которое в конечном счете и не противоречит «теории общественного договора», и единственно делает возможным существование общества в организованных формах, а следовательно — и существование любого отдельно взятого члена этого общества. Впрочем, и таковая идея явно недостаточна, хотя бы из-за своей неприемлемой для отечественной культуры прагматичности: объединяться во имя какого-то конкретного интереса (защиты, сложения капитала и т.п.). Для нашей истории нужна Любовь: «дружба народов». «пролетарская (или иная) солидарность», общее устремление к чему-то запредельному, но обязательно хорошему и — для всех.
Пока же общество фактически вымирает, хотя не все и не в одинаковой степени это ощущают. Но это-то и питает иллюзию «этнического проекта».
И вот на этом фоне в СМИ начинают муссировать проблему борьбы с обезлюденьем России через «приглашение» для жизни и для работы в стране до одного миллиона иностранцев в год. Об этом говорили почтенные ученые из Института географии РАН, об этом недавно говорил на НТВ влиятельный и широко известный эксперт по очень многим проблемам С.Караганов. Нарастающая интенсивность во внедрении в наше сознание такой перспективы говорит о том, что может возникнуть соответствующая законодательная инициатива. Пока к ней общество не готово, но при нынешнем влиянии электронных СМИ подготовка — вопрос технический, вопрос времени.
Можно сказать с уверенностью, что значение проблемы импорта трудовых ресурсов вполне сопоставимо с наиболее кардинальными для России вопросами купли и продажи сельскохозяйственных земель, приватизации и продажи недр и т.п. Это — в конечном счете, проблема суверенитета страны, проблема ее государственной безопасности, Нарастание порождаемой ею опасности будет возникать постепенно. Но, почти незаметно набирая в течение десяти-пятнадцати лет критическую массу, в перспективе она в состоянии взорвать мир и порядок в любой относительно благополучной стране, а уж тем более — в нынешней России.
В программе НТВ «Александр Гордон» видный социолог-футуролог И.В.Бестужев-Лада определил свое видение культурного (межнационального) будущего страны как похожего на то, что мы наблюдаем сегодня на многочисленных рынках и базарах наших городов. В этом сравнении, нравится нам это или нет, — немало истины. Процесс идет! В течение последних десяти-пятнадцати лет мы наблюдали воочию смену контингента продавцов на рынке, монополизацию торговли выходцами из южных регионов нашей бывшей страны. Происходило это не бесконфликтно, но, как правило, непосредственно нас не касалось, Разве что, стиль общения при выборе и покупке товара слегка поменялся. По сути, это уже и есть, пусть в стихийной форме, процесс перетекания «трудовых ресурсов»: культурно (этнически) близкие населению кадры оказались вытеснены переселенцами. Многие из «оттесненных» оказались вынуждены либо работать по найму у новых «хозяев», либо пополнить растущую в условиях кризиса армию безработных. Но «вновь приехавшие», в отличие от наших привычных колхозников, появлялись на рынке не периодически, не сезонно, а осели навсегда — со своими домочадцами, дальними и близкими родственниками. В полном соответствии с привычным для них по месту рождения культурным и социальным укладом. Они в основном берут от новой для них внешней среды только то, что минимально необходимо им для существования в этой среде, в том числе — и язык осваивается только для нужд бытового и официального общения с этой остающейся чуждой для них средой. Уже сегодня мы наблюдаем как жилой фонд в окрестностях городских рынков также меняет «этническое наполнение». Это хорошо видно в моем доме на Петроградской стороне.
На рынке отношения в основном определяются куплей-продажей. На лестнице многоквартирного дома соседи пересекаются на мгновения. В условиях совместного проживания в коммунальных квартирах, каких в старом центре города — огромное множество, нестыковки стилей жизни могут приобретать характер нетерпимости. Тем более, что и у «новых горожан» и у старых жильцов есть своя «правда», свое право жить в соответствии со своей культурной идентичностью.
Принципиально новым полем «культурного взаимодействия» становятся общественные бани. Для значительного числа петербуржцев-ленинградцев посещение бани это — не только гигиеническая потребность. В конце концов, у многих теперь имеются ванны. В условиях разобщенности, порожденной кризисом, да и просто в соответствии со старой русской традицией, баня это — еще и зона отдыха, место общения, давно уже превратившееся в своеобразный «клуб».
С некоторых пор в банях можно наблюдать тот же процесс, что и происходил недавно на рынках. Собственно, «рыночный контингент» и выступает его проводником. Людям с рынка, поначалу пришедшим только помыться, понравилась среда. И они сами стали ходить группами. Однако вместо того, чтобы присмотревшись к сложившемуся стилю поведения, воспринять его, «новички» полностью продолжили привычное для себя общение «по ту сторону прилавка»: громко разговаривая на непонятном для окружающих языке, энергично жестикулируя, занимая в пространстве существенно больше места, чем это принято во вновь освоенной ими среде. Причем доля «новичков» за последние годы заметно нарастает, ходят уже семьями — все более и более расширяя занимаемую нишу. Завсегдатаи, носители прежней культурной традиции начинают чувствовать себя неловко, а временами и просто культурным меньшинством — в данном месте и в данное время. Делать же замечания — и неудобно, и бесполезно: люди просто не понимают, о чем идет речь. Пришли расслабиться, как и все прочие здесь, так почему они не могут расслабиться как умеют. В конце концов, у всех права-то равные. И может быть даже гражданство!
Проблема есть, проблема не надуманная. Проблема, нарастающая как снежный ком. Проблема, которую не разрешить и строительством бани при Сытном (или каком другом) рынке. И часто из таких вот — поначалу мелких проблем — складываются большие: вырастают «скинхеды», которым надоело бессилие отцов защитить право на культурную идентичность в собственном доме, вырастают и другие экстремистские объединения, в том числе, и со стороны
«новых граждан России».
Происходящее в нашей стране, в нашем городе — не уникально. Западная Европа, США сталкиваются с подобной проблемой давно. Последние тридцать-сорок лет она приобрела там особую остроту. Мы знаем о проблемах, порождаемых турками в Германии, арабами во Франции, экстремистскими афро-американскими движениями в США и т.п. Когда в 60-е гг. в Германии, Франции, Англии решали проблему «импорта трудовых ресурсов», никто не заботился о проблемах собственных безработных, о возможных культурных, а с ними и социальных последствиях подобных решений. Думали лишь о том, что приезжим можно платить дешевле, а свои рабочие получат хорошее предупреждение против ведения классовой борьбы — борьбы за свои материальные, социальные, политические интересы. Все решали деньги. Впрочем, как и сегодня у нас, когда муниципальные чиновники решают проблемы выдачи гражданства РФ, видов на жительство и прочее, что делает легальным пребывание на данной территории.
Опыт Запада показывает, что более чем значительная часть переселенцев не приобриетает в новой стране пребывания новую родину. Наоборот, они рано или поздно рвут связи со своей истинной родиной, становятся «апатридами» — людьми без родины, а иногда и без гражданства.
Они пополняют растущие с глобализацией ряды «граждан мира», для которых где хорощо, там и родина. К новой стране пребывания отношение сугубо потребительское, передающееся и следующим поколениям. Тем более, что выходцы из стран Востока живут повсеместно весьма замкнутыми общинами и совсем не склонны смешиваться с окружающим населением. Стена отчуждения нарастает по мере увеличения доли приезжих, превращения их в новое большинство, навязывания своего стиля существования.
Мы уже знаем о неоконсервативной волне в странах Запада, о всплеске националистических настроений во Франции, в Германии, в Австрии, в Голландии, в Англии и других странах. В этом не надо видеть только проявления шовинизма и ксенофобии, это — и защитная реакция культуры перед лицом угрозы потери привычной и естественной идентичности. Насилие часто выступает следствием безысходности. Ментальность же «либерального» Запада не дает адекватных способов решения проблемы, которую не замечать уже невозможно.
Или бритый (впрочем, как и «скинхед») интеллектуал Караганов полагает, что Россию минует чаша сия! Ведь западные интеллектуалы 60-х тоже думали только о сиюминутном решении социальных проблем. Однако в сфере культурной все «простые» решения оборачиваются, как известно, трагедиями. Достаточно вспомнить «издержки» национальной политики советского времени, о которых так любят вспоминать наши «либералы».
Совершенно очевидно, что даже если мысленно допустить предполагаемый «импорт» (а ведь не дрова, не бананы ввозить предлагается!) поедут в Россию даже не русские из «нового зарубежья». При всех относительных сложностях проживания за пределами России они относительно вросли уже в свои «мачехи-родины». Даже в Прибалтике знаменитое «русское зарубежье» предпочитает жить лишь воспоминаниями о былой Родине. Стандарты жизни — другие. Ментальность же у них — либо «советская», либо,увы, — все та же «рыночная»: где хорошо, там и — Родина. Потому многих из них еще и во времена СССР называли презрительно «перекати-поле». Не поедут в Россию и квалифицированные кадры: у нас своих перебор — платить нечем. Наиболее вероятные кандидаты на «импорт»: выходцы из Азии, прироссийского Юга. Это очевидно уже по реальному положению дел. Неизбежные же льготы для переселенцев еще более усугубят и без того ущемленные чувства коренного населения. Достаточно почитать надписи на стенах рабочих кварталов нашего города. Но, может, кто-то этого и добивается!
По-настоящему, проблема депопуляции, а с ней и проблема межнациональных конфликтов должна решаться на пути реализации экономических, социальных, политических перемен сегодняшней России в интересах абсолютного большинства населения: это — сокращение катастрофического разрыва в уровне жизни имущих и неимущих слоев населения, налаживание производящих форм хозяйствования, сокращение во многом фиктивной, но высокооплачиваемой сферы экономики (обслуживание, банковское дело, посреднические функции и т.п.). Всемерное повышение роли секторов воспроизводства общества — культура, образование, здравоохранение. Изменится политика — изменится и идеология СМИ, а с ней и создадутся предпосылки для неангажированного переосмысления исторического опыта и для выработки новой объединяющей общество идеологии. Одним из компонентов этой идеологии непременно будет дружба народов страны во имя ее созидания. Но одной из важнейших предпосылок этого должно стать воссоздание естественно-исторического пространства страны в рамках более или менее централизованного государства. Тогда люди захотят рожать, тогда будут крепнуть семьи, тогда появится вера в Завтра. А естественная миграция будет компенсироваться естественной же культурной адаптацией, как это уже было в периоды стабильности в нашей стране.
7 сентября 2002 г.
г. Санкт-Петербург